С их стороны был единственный раненый – булочных дел мастеру зацепило по касательной плечо. В горячке боя он это даже не почувствовал. Кто-то из женщин быстро обработал рану и перевязал. Жизни эта царапина не угрожала.
Вскоре охранники каравана решились осмотреть поле боя. Несмотря на «эпичность» битвы на месте осталось всего два человеческих трупа и две издыхающих вражеских лошади.
Деловито обыскали покойников и, забрав всё мало-мальски ценное, столкнули трупы с дорожной насыпи под откос. Оказывается, в «Правилах перевозок» кроме всего прочего был пункт о трофеях. Всё доставалось охране. К трофеям причислили и раненых вражеских лошадей. Их добили, перерезав горло. Немного подождали, чтобы стекла кровь и разрубили животных на крупные куски. Ценные субпродукты тоже забрали. Не пропадать же добру. Части туш сложили в большие мешки и закинули в вагон.
К сожалению, один из тяжеловозов тоже оказался ранен. Шальная пуля. Он истекал кровью и уже с трудом держался на ногах. Его освободили от упряжи, он сразу завалился на бок, хрипя. Глаза были полны боли. Старший выстрелил несчастному в ухо. Видно было, что для него это – большая потеря. Судя по кислому лицу главного караванщика, цену тяжеловоза не окупят все трофеи, вместе взятые. Потом повторили процедуру по разделке. Волкам останутся копыта и ободранный костяк с кучей исходящих паром кишок.
Остальные кони в упряжке повезут своего собрата дальше уже в виде мяса. Младшему этот цинизм показался хорошей аллюзией на мир людей. Пока ты можешь работать – ты тащишь воз. А только дашь слабину или сломаешься – на возу повезут уже твои «запчасти».
Во время работ несколько человек не спускали глаз со склонов и кустов, держа наготове ружья.
Да уж, у караванщиков – и у возчиков, и у охраны – очень нелёгкий и опасный труд.
– Совсем обнаглели, – процедил один из них, сплёвывая жевательный табак. – Раньше только пугали.
– Раньше им платили бакшиш, – ответил старший. – Но в этот раз они заломили слишком много. Заплати им сегодня, сколько просят, в следующий раз ещё надбавят. Аппетит приходит во время еды. А ещё этот год холодный. И голодный.
– А что это наш русский кашляет?
И все повернулись к Александру. Тот даже не удивлялся, что понимает почти каждое слово. Видимо, экстремальная педагогика со стрельбой хорошо работала.
Проблема была в том, что он действительно не мог больше сдерживать перханье. Горло саднило. Постоял у амбразуры; полежал, разгорячённый, на снегу с ружьём, обороняя въезд в тоннель. Горло и бронхи – его слабое место.
– Извините. Стресс. Перестану сейчас.
– Ну, смотри, рус, – осклабился караван-мастер. – А то, как лошадок. Пиф-паф.
Младший уже привык к такому юмору и ухмыльнулся в ответ, показав большой палец.
Надо выпить тёплой воды. И развести порошок, несколько пакетиков у него ещё оставалось.
Странно, что трупов было только два. Впрочем, остальных покойников bandidos (почему-то захотелось назвать их по-испански) наверное, забрали, а этих не смогли. Кроме того, у них наверняка и раненые есть.
По лицам караванщиков, Младший видел, что напряжение не спало. Он оказался прав.
– Не расслабляйтесь. Ничего не закончилось, – услышал тихо сказанную кем-то фразу.
«Действительно, эти уроды, скорее всего, попытаются напасть ещё раз. Не будем же мы вечно сидеть в тоннеле. Ехать всё равно придётся… А могут и тут атаку повторить, когда стемнеет… Ну, и какой у наших перевозчиков план на этот случай?».
Ещё этот чёртов дискомфорт в горле. И озноб начинается.
*****
Решение проблемы подоспело быстро и внезапно. Как спасительная кавалерия в тех же фильмах о Диком Западе.
Через час, который они провели, по очереди карауля въезд и наблюдая за окрестностями, до них донёсся звук моторов. Пассажиры вначале напряглись, но по лицам караванщиков и по их не всегда цензурным возгласам поняли – это друзья.
Из гарнизона, расположенного в Клаустале, пришла помощь в ответ на сигнал SOS. В подробности пассажиров не посвящали, просто баррикада была разобрана и der Zug – поезд из вагонов и телег – продолжил путь. Уже с эскортом.
Караван снова двигался по прежнему маршруту. Впереди колонны неспешно ехал джип с пулемётом на крыше, второй вроде бы занял место в хвосте.
Саша сел на своё место, достал из рюкзака серебристое термоодеяло (очень удобная вещь – невесомое, по объёму в свёрнутом виде не больше свитера, а тёплое), завернулся в него, не снимая куртки. Не очень-то помогло, он продолжал трястись в ознобе. Не помог и порошок, кашель не унимался.
Его соседи быстро пересели подальше. Кто-то крикнул: «маску надень!» Наивные люди. Верят в силу тряпочной маски. К тому же у него не вирус. Саша не стал спорить, натянул на рот и нос ворот свитера, привалился к стенке и прикрыл глаза. Скрип колёс, покачивание, бубнёж попутчиков усыпили его, но и во сне он продолжал кашлять.
Разбудила Сашу чья-то рука, постукивающая его по плечу. Это был «мастер». Вежливо, но мрачно он сказал:
– Alexander! Aufstehen Sie, bitte.
Младший спросонья не сразу понял, чего от него хотят.
– Aufstehen Sie, – повторил немец.
Пистолет в кобуре был при нём, кобура хоть и застегнута, но Младший помнил, как быстро тот разобрался с лошадкой. Позади стояли двое охранников с «винчестерами». И не с теми, на которые записывают файлы.
Вежливо, но с нотками металла, ему приказали собрать вещи и покинуть вагон.
Оказывается, был и такой пункт в соглашении. При явных признаках острых респираторных заболеваний пассажира надлежит высадить во избежание распространения… и так далее… Таков порядок!
Проклятье! Конечно, порядок – прежде всего.
– Это не вирус, у меня хронический тонзиллит. Не заразно…
Мысли путались, ноги были, как ватные. Неужели они бросят его здесь, как щенка?
– Это не важно. С такими симптомами тебя всё равно не пустят в город. Отлежись здесь, потом потихоньку дойдёшь. Тут недалеко, за день доберёшься. Но сначала отдохни, подлечись. Я проверил, печка в порядке, дрова есть. Вот, сваришь и поешь свежатинки.
Старший протянул Саше пакет, в котором было что-то мягкое.
– Удачи тебе, сынок! Да, и с Рождеством тебя! Разбойников можешь не опасаться, наши… друзья хорошо их шуганули.
Только сейчас Младший заметил, что высадили его не совсем в чистом поле. «Мастер» указывал рукой на небольшое бревенчатое строение недалеко от дороги.
–Это охотничий домик. Или пастуший… Как хочешь называй, но тут может переночевать любой путник. Дверь не заперта. Там даже колодец есть.
«Мастер» слегка подтолкнул оторопевшего Сашу в сторону избушки и вернулся в вагон. Караван, медленно набирая скорость, начал движение. Саша постоял, всё ещё не веря, что это случилось с ним. Что же ему так не везёт с караванами!
Когда мимо проехал замыкающий джип, он побрёл к своему временному убежищу.
В избушке действительно было всё, что может понадобиться неприхотливому человеку, чтобы переночевать или переждать непогоду. Была печка, а на ней чайник и закопченная кастрюлька. Был топчан с тюфяком, набитым соломой и старенькое, но целое и почти чистое ватное одеяло. На столе стоял ящик с крышкой, обитый железом. В нём – кулёчки с крупами, соль, чай и даже немного сахара.
«Данке шён», – сказал Саша непонятно кому. И не добавил чего-нибудь обидного. Обиды не было. Порядок есть порядок! Интересно, что порядок в этой избушке не нарушил никто, ни случайный прохожий, ни даже разбойники. Видимо, и у разбойников имелись какие-то этические понятия.
Александра уже не трясло. Значит, температура больше не поднимается. Он достаточно хорошо изучил свой организм и знал, что будет дальше. Надо растопить печь и вскипятить воды. Дров в поленнице много, а вот вода в колодце оказалась покрыта коркой льда. Не очень толстой, её можно разбить ведром, которое стояло тут же, на бортике, пристёгнутое к вороту цепью. Но Саша решил, что сделает это позже, когда немного оклемается. А пока отстегнул от карабина ведро, набил его доверху снегом, поставил на печку.
